[SPNfanfiction]

Название: Это нормально, Дин
Автор:  Дева Мария
Фендом: СПН
Дисклеймер: все не мое, но я тоже так умею.
Пейринг: Сингер/Джон Винчестер, Дин/Сэм
Рейтинг: NС-17
Жанр: ангст
Слеш
Статус: пишется
Предупреждения: инцест и старые дядьки, смерть персонажа
Размещение: спросите у меня и напишите, куда берете!
Саммари: все демоны скрыты в заднице Сэма Винчестера, считает Дин, и Апокалипсис таится там же.
Эпизод первый...
Эпизод второй...

Эпизод третий, в котором Сэм бросает Барби, а Дин любит горчицу.
Сэм доел яблоко, выкинул огрызок в ведро, перелистнул страницу увесистого томика северных сказаний. Дин пропал утром - оставил пачку чипсов, немного мелочи, бутылку кока-колы и пачку печенья. Грязную смену трусов в ванной комнате.
Наверное, он решил отбежать на пару часов, но солнце уже медленно подползло к горизонту, а его все еще нет. Приемник барахлит, наигрывает попсу вперемешку с хриплым роком. Прохладно. Голодно.
Сухой паек Сэм съел утром, а мелочи и своих сбережений хватило только на три гамбургера. Да - он нарушил правило и вышел за едой.
К отлучкам отца парень привык, но брат позволил себе подобную вольность впервые. Ноги замерзли - засунул под одеяло, листнул страницу и подумал вдруг, что он будет делать если с отцом и Дином что-то случится? Как ему быть? Куда бежать?
На билет к Бобби ему не хватит - деньги он потратил в закусочной, да и не хватило бы их на рейсовый автобус. Вокруг - степь да глушь. Затхлый городишко.
Сэмми забеспокоился, потянулся к карте и стал высчитывать маршрут от отеля до Сингера.
В тот момент, когда Сэм нашел нужную точку на карте, ворвался Дин.
- Собираемся, Сэмми, - отрывисто бросил он, кинул на диван большую сумку и запихнул туда комиксы, смятые джинсы, стаканчик со стола и забытый кем-то тапочек.
Дин посмотрел в сумку и перекинул ее Сэму.
- Вещи собери ты, - сказал он. - А я оружие. Быстро, Сэмми, двигайся!
Сэм не шелохнулся, поглубже закопал ноги в одеяло. Дин выглядел отвратительно - синяки под глазами, лихорадочный блеск глаз и подрагивающие пальцы.
- Где отец? - ровно спросил Сэм, припоминая слова экзорцизма для изгнания из тела демона.
Дин замедлился. Выпрямился.
- Наверное, с ним что-то случилось, - ответил он. - И что-то случится с нами, если мы будем здесь торчать. - Это было все, на что хватило его спокойствия, а потом он заорал: - Шевелись, Сэмми, или мне придется пинать тебя под зад!
Он наклонился и полез под неуклюже, но крепко прибитую к плинтусу доску, за которой Джон держал свой дробовик.
Доска отлетела с треском, Дин взял дробовик и уложил на согнутую руку.
- Пожрать захвати, - вспомнил он.
- Я никуда не пойду. - Сэм разгладил руками страницы книги, демонстративно уткнулся носом в текст.
Дин помолчал, скрипя зубами, а потом решился, сделал шаг вперед и ударил Сэма - совершенно не контролируя силу. У самого аж в запястье болью отдалось.
Он сам не знал, куда и зачем торопится, но неосознанно копировал Джона, который всегда прерывал их отельные тет-а-теты подобной суетой.
Казалось, что рвани сейчас они в “Импале” куда подальше, и все моментально наладится.
“Импала” стояла внизу. У нее стучало под капотом, но Дин был уверен, что это ненадолго.
Стоит только сдать номер и умчаться прочь - и все станет иначе.
- Давай, Сэм... - устало сказал он и посмотрел на свою руку. Костяшки ободраны.
Сэмми удивлено моргнул, судорожно сглотнул слюну, ощутил на губах вкус крови. Он стремительно отполз в дальний угол комнаты, загородился от Дина стулом и быстро затараторил:
- Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica...
- Это ты мне? - удивился Дин. - Это ты... меня? Ты идиот, Сэмми! Слушай сюда...
И перекинул дробовик из одной руки в другую.
- Папа умер, понял? Умер. И теперь у тебя есть только я. И ты должен меня слушаться теперь. Во всем.
Дин сказал и с удивлением ощутил, что от этих слов у него в штанах яйца аж подпрыгнули от напряжения.
- Дин. - Сэм аккуратно отодвинул в сторону стул. - Дин, что случилось? - он сделал маленький шажок к своему брату, пугливо косясь на дробовик, который умело и весомо лежал в руке его брата. - Что с Джоном?
- Умер, - повторил Дин, не особо понимая, что тут можно добавить. - Перестал дышать. Разбросал мозги по полу. Как тебе еще это объяснить?
Чем ближе подходил Сэмми, тем больше было шансов на то, что Дин расклеится и позволит себе скривить губы от боли.
Ему и так было неприятно видеть алое пятнышко на подбородке Сэмми, и его распухшую скулу, и трещинку на губе.
Если Сэмми продолжит в том же духе, все станет еще сложнее.
Поэтому Дин отступил на шаг.
- Дин. - В животе защекотала-заворочалась пустота. - Это я - Сэмми, - говорить о смерти отца страшно, но мальчик почти уверен - Дин попался на какой-нибудь морок, - Дин, как именно умер наш отец? - торопливо добавил: - Может, быть это демоны?..
- Может быть, - обрадовался Дин. - Может, демоны, может, оборотень. Это значит, что теперь мы должны выбивать эту нечисть, не жалея сил, и отомстить за папу. Правильно же? Давай, собирай сумку.
- Допустим, - Сэм плюхнулся на кровать, пожал ноги, - допустим, Джона убили. Какой у нас план, Дин? Тебе всего пятнадцать. Любой патруль нас остановит и упечет в детский дом. Мы еще дети! Нам нужно кому-нибудь позвонить. Друзьям. Охотники же помогают друг-другу, Дин!
- Я ребенок? - Дин так удивился, что не смог даже толком отреагировать: - Сам дурак, Сэмми.
Эти вещи - полиция, детдома и прочее, были для него совершенно абстрактны. Куда менее реальны, чем нечисть.
- Если что, будем стрелять, - разумно предложил он. - Сэмми, хватит ныть!
- Дин, у нас нет документов и закончились деньги! ...а если Джон не умер и вернется? - Сэму казалось, что брат сошел с ума, что временно помешался, что необходимо его привести в чувства. - Дин, если отец умер, то нам надо позвонить охотникам. Позвонить... Руфусу, например. Он приедет и во всем разберется, Дин!
Дин выругался, схватил Сэма за шкирку, перекинул его, брыкающегося, через плечо, а в другую руку прихватил дробовик и сумку.
И в таком виде пошел вниз, не обращая внимания на голые лягающиеся ноги перед самым носом.
- Мы что-то должны? - спросил он у портье, торчащего за ободранной стойкой.
Тот как-то неопределенно пожал плечами и что-то промычал, стыдливо глядя на дробовик.
- Да мы заплатим, - сказал Дин. - Только учти - мы не смотрели порно и не потрошили бар, так что не приписывай нам лишнего.
Он посмотрел на свое плечо и хозяйственно подтянул сползшие с задницы Сэма трусы, потому что задница эта торчала как раз напротив портье, и Дину это не особо нравилось.
Ответа от портье Дин так и не дождался, потому что тот решил вдруг упасть в обморок и пополз куда-то вниз, побелев.
- Хуевый сервис, - сказал Дин и вышел во двор, к “Импале”, и только там сбросил Сэма с плеча.
- Мы оставили Барби... - Сэм с затаенной грустью посмотрел из окна машины, огни отеля уплывали в ночь.
- Я куплю тебе еще, - пообещал Дин. Он впихнул Сэма на заднее сидение, где тот уселся, поджав голые ноги под рубашкой, как школьница, которая обнаружила на своей юбчонке пятна спермы и теперь не знает, как ее надеть и явиться домой.
Дальше ехали молча. Дина волновали две вещи: отсутствие жратвы и голые ноги Сэмми, но он терпел несколько часов, а потом, когда стало светать и появился утренний туман, не выдержал и завернул на небольшую площадку перед заправкой.
- Тебе купить чего-нибудь?
- Нет. - Сэм вытянул в ниточку губы и отвернулся.
Дин вышел, хлопнув дверью.
В магазинчике он автоматически выбрал то, что жрет Сэмми: чипсы, орешки, вафельные батончики.
Ему в голову не пришло, что Сэм не любитель такой еды, просто обычно он ел молча, а это значило, что ему, вроде, нравится.
Запихав в пакет россыпь блестящих упаковок, сверху Дин смело швырнул пачку сигарет - гулять так гулять, - и еще пончиков.
И вышел обратно.
“Импала” стояла на своем месте, поблескивая черным боком. Солнце карабкалось на него. Прекрасное утро. Только вот на заднем сидении машины никого не было.
- С-сука, - сказал Дин. - А как же я?
Сэмми двигался вдоль трассы по лесу стремительно, боялся - вдруг Дин медленно едет, высматривает беглеца с дороги. Глаза жгло от слез и обиды - брат не вовремя сошел с ума, Джон куда-то окончательно пропал. Сэм сел под большую елку, тихо всхлипнул, пообещал себе выбраться из случившейся задницы, помочь Дину и поступить в колледж.


Здесь, пожалуй, нужно снова обратиться к мирозданию, и спросить у него: какого хуя?
Какого хуя получилось так, что Сэмми и Дин провели лучшие свои годы, предназначенные для кувыркания в гостиничных постелях, - вдалеке друг от друга?
Конечно, хотелось бы, чтобы Дин нашел Сэма в лесу, пролепетал нежное: “Ну зачем ты так”, а потом долго и со вкусом трахал его, и может быть, даже раком. И хотелось бы, чтобы Сэмми нежными пяточками держался за его спину и стонал что-нибудь эдакое, порочное и стеснительное одновременно.
Все могло так быть, но мироздание плевать хотело на пяточки. Мироздание плевать хотело даже на мечту Дина мирно охотиться в семейном кругу.
Но об этом позже.
А пока осатаневший Дин, пробегав без толку целый день по лесу, принял решение, и отправился к Бобби.

Бобби знал Дина давно. Он ему даже подгузники когда-то менял, поэтому к приезду мальчишки тщательно подготовился: сделал макароны по-флотски, поджарил яишенку, припас пару дротиков снотворного.
Когда во дворе задребезжала “Импала”, Бобби вытер жирные пальцы о козырек кепки, заварил пакетик черного чая “липтон”.
Громко хлопнула дверца, послышался топот ног на крыльце.
- Поешь? - спросил Бобби с порога, игнорируя, что Дин сопит, как бешеный дикий поросенок.
- Конечно, - сказал Дин, сбрасывая с плеч чересчур большую на нем кожанку.
Неважно, что он хотел сказать на самом деле. Есть хотелось зверски.
То место на полу, где прежде лежал труп отца, Дин тщательно обошел, сунулся в сковороду, поймал там что-то пальцами, пожевал и принялся рыскать по дому, открывая все шкафы и хлопая дверцами.
- Что-то ищешь? - Бобби цепко следил за пареньком из-под густых бровей. Ему не нравилось хаотичное нервное передвижение ребенка по жилью. - Может, помочь чем?
- Тарелочкой, - сказал Дин, хлопая очередной дверцей и укладываясь на пол, чтобы рассмотреть щель под диваном. - Бобби, я надеюсь, что это вот всего лишь носок...
Бобби громко стукнул ложкой по суповой тарелке, размазывая макароны с бусинками фарша.
- Нет, конечно. - Тарелка громыхнула по столу. - Это важный артефакт против нечисти недельной давности и средней вонючести. - Мужчина поймал воспаленный взгляд ребенка. - Брось... Брось носок, Дин. - С шутками и иронией Сингер решил временно завязать.
Дин бросил носок, отряхнул руки и поднялся. Он все смотрел по сторонам, но в домике маячил туда-сюда только Бобби, затмевая своим клетчатым брюхом все остальное, а еще Бобби приготовил что-то съедобное и горячее, и Дину хотелось сесть, пожрать нормально и поделиться своим горем в полной уверенности, что Бобби тут не при чем.
Он сел.
Пожевал горячие макароны.
- Ммм... неплохо. Кстати, ты не видел Сэмми?
- А что с мальцом? - тут же насторожился Бобби и воинственно поднял вверх лопатку с ошметками макарон. - Ты разве не с ним приехал?
Дин оторвался от тарелки и развел руки так, что стало ясно - он считает Бобби полным придурком, раз тот выдвинул такое глупое предположение.
- С ним, конечно, с ним. Он отошел отлить. Просто еще не закончил, наверное. Он всегда отливает в лесу. Говорит, боится туалетов. Это нормально.
- Дин. - Сингер решительно сунул лопатку обратно в макароны, навис над пацаненком. - Где Сэм?..
- Да здесь, - отозвался Дин.
Он не рассчитывал на такой напор. Он считал, что это его дело - трясти Бобби за грудки. И если бы не макароны, он бы так и сделал.
- Я не знаю, чего он в лесу завис. Может, срёт.... Сэмми!!! Сэээм! Сейчас придет.
И Дин принялся спешно доедать, чтобы успеть убежать отсюда сытым.
- Дин. - Бобби загородил собой дверь. - Сэм всю жизнь ходит гадить в мой толчок и не испытывает с этим проблем. - Сингер потянулся к бутылке со святой водой. - ВЫХОДИ, СУКА!!! - заорал Бобби луженой своей глоткой и плеснул водицей на паренька.
- Да ты ебанись! - заорал Дин в ответ, отряхиваясь от воды. - В тарелку же наплескал...
Дин прихватил кусок хлеба и принялся протискиваться через Бобби к двери.
- Мы зайдем, когда тебя белочка отпустит, - пообещал он, но на душе было очень и очень паршиво.

***
- Милостивый боже, - начал Дин, привычно уже устраиваясь на коленях в ничтожно узком пространстве между кроватью и стеной. - Милостивый боже.
Он отвлекся, увидев, что кобура совершенно не по-божески высовывается из-под матраса, и загнал ее обратно.
Потом смиренно опустил ресницы.
- Я очень надеюсь, что все эти четыре года ты хранил моего братца Сэмми и начал с того дня, как эта сука сбежала в лес в трусах и рубашке. Надеюсь, ты сберег его от дальнобойщиков и прочей нечисти. Я надеюсь, боже, что ты не допустил его до соблазнов этого жестокого мира, и поэтому он сейчас девственнен, юн и приличен. Но только при этом жив, милостивый боже. Я считаю, боже, что за все выпавшие на нашу долю испытания он вполне достоин счастливой жизни.
Дин откашлялся.
Теперь нужно было переходить ко второй части молитвы, которая касалась его лично.
Для этого он держал под рукой баночку свежей горчицы и сейчас открыл ее с звучным щелчком.
- Теперь обо мне, - деловито сказал он и закрыл глаза. - Милостивый боже. Я прошу, чтобы мои соблазны тоже стали как-нибудь поспокойнее. Чтобы мне больше не снилось, как я заталкиваю свой хуй в Сэмми. И не снилось, как он скачет на нем, черт бы его взял. Я знаю, боже, что ты всемилостив и потому поймешь, что я никак не могу изъясняться иначе. Я устал от этого и чувствую себя проклятым. Я вчера отчетливо дотрахал Сэмми до того, что его яйца прилипли к жопе от пота. Я проснулся весь в конче с ног до головы, потому что катался по кровати и прилип к простыням и матрасу. Здесь теперь воняет, боже.
Дин молился, а сам скрипел зубами, потому что вопреки благостной обстановке в комнатке послушника и полному раскаянию, у него снова начало ломить яйца, а хер принялся неуклонно подниматься.
К этому Дин был готов.
Он дождался, пока предательски вскочивший хер прижмется к животу, оттянул его от пупка и насадил на него банку горчицы.
Через секунду все обиталище послушников, тихое, умиротворенное и погруженное в вечернюю молитву, разодрал хриплый вопль:
- Бля-а-а-адь!!! Блядь-блядь-блядь!!!
Падре Стивенсон осторожно отворил дверь кельи, с участием посмотрел на своего воспитанника. От его внимания не укрылись слезы раскаяния на лице юноши, а еще - банка с растекшейся по полу горчицей. Оба замерли, но вот на тумбочку Дина опустился белоснежный платок.
- Отец наш услышит тебя, сын мой. - Глаза мужчины скользнули по алой головке члена. - Твой пыл, Дин, будет вознагражден. Разум очистится от скверны. Будь настойчив на своем пути.
Дверь бесшумно затворилась, отец нервно поправил воротничок и зашагал прочь, в свой кабинет.
Дин еле-еле дослушал, а потом вскочил и рухнул на кровать, с силой притираясь к матрасу, чтобы сбить зуд и боль с распухшего члена.
Лед в прошлый раз пришелся куда как более удачно.
Странное дело. Вместо того, чтобы ощутить полное очищение души и прочую благодать, Дин вскоре представил, что матрас обнимает его ногами в тонких светлых волосках, и запрокидывает голову, отбрасывая челку с мальчишеского лица.
Отвалившись от проклятого матраса, Дин сел на кровати и задумался.
Место для житья он выбрал неплохое. Отец Стивенсон позволял ему многое - держать оружие в комнате, отлучаться без разрешения, не рассказывать о прошлом.
Обитель была битком набита бывшими наркоманами, алкашами и прочим сбродом, и на их фоне Дин выглядел всего лишь трудным подростком, который решил искать утешение в молитвах.
Поначалу Дина волновало, что бывшие наркоманы умудряются оформлять свои просьбы в елейно-кашеобразном виде, а он никак не обучится нужным словам и порет молитвы матом, но отец Стивенсон сказал, что каждой душе свое время.
И росток диновой души еще не проклюнулся сквозь панцирь.
Ему еще многое нужно преодолеть.

Дин посидел на кровати, пока несчастный обожженный хуй не смялся обратно в морщинистую колбаску, потом почесал его осторожно, натянул штаны, а сверху - длинную черную рясу с невероятно жестким воротничком.
В таком виде он вышел в коридор, а потом спустился в кабинет падре, чтобы прояснить кое-какие моменты на пути к душевному исцелению.
Святой отец тихо шелестел документами в своем кабинете, но заметив послушника, тот час отложил их в сторону и указал на жесткий стул перед своим столом.
- Чем я могу тебе помочь, сын мой? - Стивенсон снял маленькие очки, подслеповато щурясь, принялся протирать их салфеточкой.
- У меня вопрос, - сказал Дин. - Если от этих очищений души я стану импотентом - это будет считаться за благо божье, или это просто пиздец?
- На все воля отца нашего, - напевно произнес падре, вздохнул. - У тебя молодой организм, сын мой, поэтому даже присыпка из красного чилийского перца не искоренит твою похоть. Умертвит плоть - да. Сначала слезет кожа, загноится головка, а потом милостивые врачи отрежут все, что выступает. Бог великодушен, Дин. Он не желает жертв, которые ты не готов ему принести.
- Не готов принести те жертвы, который милостивый не хочет... - Дин запутался. - А куда девать похоть-то?
Помимо похоти Дина волновали и другие вопросы, но он решил оставить их на потом.
- Дин. - Падре посмотрел большими ясными глазами на воспитанника, - не все то похоть, когда возникает “потребность”. Иногда так проклевывается семя истинной любви. - Замолчал, демонстративно уткнул нос в бумаги.
- Во мне и так до хрена чего должно проклюнуться, - сказал Дин и поправил воротничок. - Я себя клумбой ощущаю. И да. Любовь - это когда... - он задумался. - Комиксы покупаешь и читаешь чужие школьные сочинения. - Дин вдруг удивился сам себе. - Я не педофил, - на всякий случай сказал он.
- Вот, - назидательно кивнул священник, - ты познал проявление настоящих чувств. Восстание плоти твоей - проявлений дара божьего. - Падре торжественно взмахнул в воздухе руками. - Это любовь, Дин! Ее не убить горчицей.
- Можно молиться без нее? - уточнил Дин. Все остальное он пропустил мимо ушей.
Вряд ли повзрослевшему Сэмми нужны теперь комиксы.
И брат вряд ли уже нужен.
- Любовь, - потрясая худыми пальцами, Стивенсон горячо и неистово зыркнул на послушника, - любовь должна быть в каждом вздохе твоем, когда ты молишься! В каждом жесте!
- Ладно, - пожал плечами Дин и удалился, шагая враскорячку.

Тема Любви занимала падре больше других тем. На изучение этого вопроса он положил всю свою жизнь. На его проповеди о благодати божьей сбегались прихожане из соседних штатов.
Стивенсон следовал вере своей прилежно. Ровно в восемь, как наступало время вечерней молитвы, он удалялся в дальнюю свою комнату и принимался взывать к господу, растрахивая задницу мальчика Гавриила из школьного хора. Падре Стивенсон верил, что нет разницы между любовью половой и душевной, а еще верил - любви все возрасты покорны.

Здесь можно было бы сделать философское отступление на тему того, что есть любовь и какого черта она порой принимает такие формы, порассуждать, что такое хорошо и что такое жопа. Можно удариться в длинное разглагольствование о том, как невежливо заниматься сексом в стенах священной обители и вовлекать в действо несовершеннолетних.
Но мы не будем в этом разбираться.
Пусть в этом разберется Дин.